ЛЕМ (Lem) Станислав (р. 1921) - польский мыслитель, философ, писатель-фантаст. Основные произведения: "Человек с Марса" (1946); "Астронавты" (1950); "Магелланово облако" (1955); "Диалоги" (1958); "Звездные дневники" (1954, 1958); "Возвращение со звезд" (1961); "Солярис" (1961); "Выход на орбиту" (1962);

Аня Морозова Одна из самых удивительных героинь Второй мировой войны – Аня Морозова, ставшая у нас широко известной благодаря фильму "Вызываем огонь на себя", где ее роль блестяще исполнила Людмила Касаткина. Но мало кто знает, что Сещинское подполье, о котором

Боярыня Морозова 1887. Государственная Третьяковская галерея, МоскваФеодосия Прокофьевна Морозова (1632–1675) была одной из героинь церковного раскола. Пестрая толпа теснится вокруг саней, чтобы взглянуть на осужденную. Справа рядом с санями идет родная сестра Морозовой,

Анна Афанасьевна Морозова родилась 23 мая 1921 года в деревне Поляны Мосальского района Калужской области в семье крестьянина. Русская. Жила в городе Брянск, затем в поселке Сеща Дубровского района Брянской области.

Среди множества героинь-разведчиц Второй мировой войны имя Анны Морозовой можно выделить особо. Долгое время оно было в забвении, но затем стало широко известно в нашей стране благодаря фильму "Вызываем огонь на себя", где ее роль блестяще исполнила Людмила Касаткина. Но мало кто знает, что Сещинское подполье, о котором рассказывается в фильме, это только треть ее боевой биографии.

До войны на станции Сеща Смоленской области, километрах в трехстах от Москвы, размещалась авиационная воинская часть, где двадцатилетняя Анна Афанасьевна, а попросту Аня Морозова работала скромным вольнонаемным делопроизводителем, окончив 8 классов школы и курсы бухгалтеров.

На другой день после начала войны она явилась к начальству и подала заявление об отправке на фронт. "Здесь такой же фронт, - сказали ей. - Будешь работать на старом месте."

Но немцы подходили все ближе, и однажды Аню пригласили в кабинет заместителя командира части. Там сидел незнакомый немолодой офицер. "Аня, - сказал он, - мы тебя хорошо знаем. Скоро здесь будут фашисты. Наша часть эвакуируется. Но кто-то должен остаться. Работа будет опасная и сложная. Готова ли ты для нее?"

Конечно, разговор был не таким коротким и не таким простым. Ане высказали полное доверие, и с мая 1942 года она была оставлена на подпольную разведывательную работу.

В день эвакуации пришлось разыграть небольшой спектакль: Аня прибежала в штаб с чемоданом, когда последняя машина с женщинами и детьми уже отправилась на восток. С опечаленным видом она вернулась домой, точнее, в здание бывшего детского сада - их дом разбомбили. В тот же вечер в поселок вошли немецкие войска.

Немцы полностью восстановили и расширили первоклассный аэродром, построенный незадолго до войны. Сещинская авиабаза стала одной из крупнейших баз дальней бомбардировочной авиации Гитлера, откуда самолеты Второго воздушного флота люфтваффе, подчиненного генерал-фельдмаршалу Альберту Кессельрингу, совершали налеты на Москву, Горький, Ярославль, Саратов... Аэродром имел сильную противовоздушную оборону, был надежно защищен с земли, все подступы к нему были блокированы, территория вокруг базы находилась на особом режиме.

Первое время в разведывательную группу Ани входили девушки, работающие в основном в сфере обслуживания немецкой воинской части. Имена этих сещинских девушек: Паша Бакутина, Люся Сенчилина, Лида Корнеева, Мария Иванютич, Варя Киршина, Аня Полякова, Таня Василькова, Мотя Ерохина. И еще две еврейские девушки - Вера Молочникова и Аня Пшестеленц, бежавшие из смоленского гетто, которых Аня полгода прятала, а затем переправила в партизанский отряд и с того времени использовала в качестве связных. Добываемую девушками информацию Аня передавала старшему полицейскому Константину Поварову - руководителю Сещинской подпольной организации, связанному с партизанами и разведчиками, а через них с Центром.

К сожалению, информация, поступавшая через девушек, была ограниченной: русских не допускали непосредственно на военные объекты и в штаб.

Но женщины имеют одно неоспоримое преимущество: там, где они не могут действовать сами, они действуют через мужчин. Сещинским подпольщицам удалось сначала очаровать, а потом сделать таких мужчин своими помощниками. Правда, надо сказать, что те и сами искали связи с подпольем. Это были молодые поляки, мобилизованные на работу в немецкую армию: два Яна - Тима и Маньковский, Стефан Гаркевич, Вацлав Мессьяш, чехи - унтер-офицер Венделин Рогличка и Герн Губерт и другие.

"Аня Морозова и ее девушки, - вспоминал много лет спустя Ян Тима, - были пружиной и взрывателем всего нашего дела".

Об Ане, ее подругах и друзьях сняты фильмы, написано множество статей и книг. Не хотелось бы пересказывать их, но сделанное ими заслуживает хотя бы простого перечисления.

Если поначалу успехи носили случайный характер - Ане, например, удалось похитить у немцев противогаз новейшей конструкции, узнать номера частей, дислоцированных на аэродроме, - то с приобретением новых помощников работа стала планомерной и постоянной.

"Что мы должны узнать для вас?" - спросил Ян Тима. "Все, - ответила Аня. - Все об аэродроме, все об авиабазе, все о противовоздушной и наземной обороне."

Вскоре Ане передали карту с нанесенными на нее штабами, казармами, складами,мастерскими, ложным аэродромом, зенитками, прожекторами, точным обозначением мест стоянок самолетов с указанием их количества на каждой стоянке.

Карту переслали в разведотдел штаба Западного фронта. В результате совершенного после этого налета сгорело двадцать два самолета, двадцать были повреждены, три были сбиты при попытке подняться в воздух. Сгорел склад бензина. Аэродром вышел из строя на целую неделю. И это в дни ожесточенных боев!

Об успешной бомбежке сообщалось в сводке Совинформбюро. С того времени по ориентирам разведчиков бомбежки Сещинской авиабазы проводились систематически, несмотря на создание ложных аэродромов, усиление сети ПВО и т.д. После гибели Кости Поварова, случайно подорвавшегося на мине, Аня возглавила Сещинское подполье.

В дни Сталинградской битвы по базе был нанесен мощный удар - сброшено две с половиной тысячи авиабомб, выведено из строя несколько десятков самолетов. К этому времени Аня имела своего человека в штабе капитана Арвайлера, коменданта Сещинского аэродрома. Этим человеком был Венделин Рогличка. Он имел возможность добывать такие сведения, как графики полетов, данные о запасных аэродромах и даже планы карательных экспедиций против партизан. Именно он сообщил Ане о выезде части летного состава Сещинской авиабазы на отдых в село Сергеевку. Партизаны, совершив ночной налет на "дом отдыха", уничтожили около двухсот летчиков и техников.

В начале лета 1943 года обе воюющие стороны готовились к решающим битвам на Курской дуге. Сориентированная разведчиками советская авиация нанесла ряд мощных ударов по Сещинскому аэродрому. Во время этих разрушительных бомбежек немцы могли прятаться в бункеры и бомбоубежища, Ане же и ее подругам, вызывавшим огонь на себя, укрытием служили убогие погреба деревянных домишек.

12 мая 1943 года немцы были изумлены, услышав, что русские летчики переговариваются между собою по-французски. Они были бы изумлены еще больше, если бы знали, что налет советских бомбардировщиков и прикрывавшей их французской эскадрильи "Нормандия - Неман" направлялся скромной двадцатидвухлетней прачкой.

Анина группа не только добывала разведданные. Подпольщики занимались саботажем (подсыпали сахар в бензин, песок в пулеметы, похищали парашюты и оружие) и диверсиями (к бомбам и бомболюкам самолетов прикрепляли мины замедленного действия, которые взрывались в воздухе, и самолеты гибли "по неустановленным причинам" через час - полтора после вылета).

3 июля 1943 года подпольщики заметили на аэродроме необычное оживление. Прибыло множество новой техники и летного состава. Удалось подслушать разговоры летчиков о том, что 5 июля начнется наступление на Курской дуге. Информация была своевременно передана в Центр и стала еще одним подтверждением уже имевшихся разведывательных данных, что помогло нанести по противнику упреждающий удар и сыграло немаловажную роль в исходе одной из крупнейших операций Второй мировой войны. Только в дни Курской битвы подпольщики из группы Ани Морозовой взорвали шестнадцать самолетов! Экипажи погибали, не успевая радировать о причине взрыва. Начались технические и следственные разбирательства. Командующий Шестым воздушным флотом знаменитый ас барон фон Рихтгофен жаловался в Берлин, обвиняя авиационные заводы в саботаже.

Однако расследования ни к чему не привели - Сещинское подполье одно из немногих, где не было ни одного предателя. Погиб лишь, попав в руки гестапо по собственной вине, Ян Маньковский и умер как герой, никого не выдав. Он отказался от возможности бежать, опасаясь, что это погубит Люсю Сенчилину, ставшую его женой и ожидавшую ребенка. Погибла, никого не выдав, и Мотя Ерохина. Вскоре после этого на глазах у всех, едва успев взлететь, взорвались три самолета, на которые установил мины Ян Тима. Они должны были взорваться через час после вылета, но вылет задержался. По Сещи прокатилась волна арестов. Ян Тима и Стефан Гаркевич были тоже арестованы, но бежали, и Аня переправила их в партизанский отряд. Удалось спастись и большинству других подпольщиков.

18 сентября 1943 года Сеща была освобождена. Однако для Ани борьба с фашизмом на этом не закончилась. Она стала курсантом разведшколы той части, в которой когда-то служили Зоя Космодемьянская и Константин Заслонов. После этого родные потеряли с ней связь. А в 1945 году получили извещение, что она пропала без вести.

В действительности же произошло следующее. После окончания курсов радиста Аня в составе группы разведчиков была послана в Польшу в тыл врага, чтобы разведать систему укреплений противника. В ночь на 27 июля 1944 года над Восточной Пруссией высадился парашютный десант. В его составе было восемь разведчиков во главе с капитаном Павлом Крылатых и две девушки-радистки - Зина Бардышева и Аня Морозова , "Лебедь". Группе не повезло, она была сброшена на высокий лес, и шесть парашютов остались на деревьях, демаскировав место высадки.

Спустя несколько часов после приземления группы, гауляйтеру Восточной Пруссии Эриху Коху доложили, что к северо-востоку от Кенниг-сберга обнаружены повисшие на деревьях парашюты; с помощью собак удалось найти и остальные, зарытые, а также и грузовой с запасными комплектами батарей для питания рации и боеприпасами.

Сообщение о десанте, спустившемся на расстоянии двух-трех ночных переходов от ставки Гитлера "Вольфшанце", немало взволновало Эриха Коха и все его охранные службы. Тем более что это произошло всего спустя неделю после неудавшегося покушения на Гитлера в этом же "Волчьем логове". К тому же Эрих Кох был крупнейшим землевладельцем, которому принадлежало несколько имений в Восточной Пруссии. И на все это покушались русские! Не без основания побаивался Кох того, что и его может постичь участь рейхскомиссара Белоруссии Вильгельма Кубе, убитого разведчиками. Поэтому на поиски группы и были брошены крупные силы.

Немцы начали преследование и в первом же коротком бою убили командира группы. Но в этот же день разведчики неожиданно вышли на сильнейшую линию резервных немецких долговременных укреплений - железобетонные доты, надолбы, траншеи. Линия никем не охранялась, так как фронт был далеко. Нашему командованию о ней не было ничего известно. Это явилось первым успехом. К тому же разведчики захватили двух пленных из военно-строительного управления Тодта, от которых узнали немало подробностей о линии укреплений "Ильменхорст", протянувшейся от литовской границы на севере до Мазурских болот на юге. Один из пленных рассказал о подготовленных для будущих диверсионных групп базах в лесу, снабженных оружием, боеприпасами и продовольствием.

Аня оказалась в группе незаменимой: она первая бросилась в реку в поисках брода, затем, когда группа оказалась "в окружении" десятка немецких ребятишек из ближайшего хутора, сняла обмундирование, в одном платье вышла к детям и сумела отвлечь их внимание, пока остальные разведчики уходили в лес. Ей пригодилось знание немецкого языка.

За парашютистами началась настоящая охота. В целях мобилизации бдительности населения нацисты сожгли хутор Кляйнберг, убили его жителей и сообщили в местных газетах, что это сделали советские парашютисты. Эриху Коху, палачу и убийце, ничего не стоило пойти на такую провокацию.

Результатами операции против парашютистов интересовался сам Гиммлер, неоднократно звонивший из Берлина. Облавы не прекращались ни днем, ни ночью. На прочесывание лесов помимо полицейских сил ежедневно выделялось до двух полков. Мобильные группы на автомашинах сразу же направлялись к тем местам, откуда велись запеленгованные немцами радиопередачи.

В сильную грозу разведчики набрели на пост немецких связистов. В окно было видно, что дневальный спит. "А что, если я пойду, - вызвалась Аня. - Если немец проснется, скажу, что на крыльце больная женщина, попрошу, чтобы помог ей. Если пойдет на это, вы его прихватите, а если нет - застрелю." Так и сделали. Немец вышел, его схватили и допросили. Ценных сведений от него не получили, но он сказал, что о высадке парашютистов предупреждены все - и гражданские лица, и воинские части.

В районе города Гольдап снова вышли на укрепленную линию. Там их застала немецкая облава. Отступать было нельзя, пришлось с боем прорываться через цепь солдат. В ходе боя вышли на немецкий аэродром, откуда чудом удалось вырваться и укрыться в ближайшем лесу. Быстро передали шифровку в Центр с полученными разведданными и снова пошли вдоль укрепленной линии, нанося ее на карту. На ночевку вернулись в уже прочесанный немцами лес.

На следующий день получили указание Центра возвратиться в район приземления, выйти к дороге Кеннигсберг-Тильзит и взять под наблюдение перевозки по ней и по ближайшему шоссе. Разведчикам удалось найти удобное место, с которого просматривались дороги. Для передачи радиограмм Аня и Зина совершали многокилометровые маневры. Их станции выходили на связь в самых неожиданных местах: в поле, у гарнизонов, на окраинах городов, на берегу залива Куришес Гаф. За ночь девушки успевали уйти далеко, оказывались за цепью вражеского окружения и возвращались обратно.

Из отчета штаба Третьего Белорусского фронта: "От разведгруппы "Джек" поступает ценный материал. Из полученных шестидесяти семи радиограмм сорок семь информационных".

Группа голодала. Из телеграмм нового командира группы в Центр в начале ноября 1944 года: "Все члены группы - это не люди, а тени... Они так изголодались, промерзли и продрогли в своей летней экипировке, что у них нет сил держать автоматы. Просим разрешить выход в Польшу, иначе мы погибли".

Но группа продолжала действовать, вела разведку, брала языков, посылала шифровки в Центр. В одном из боев группа была окружена.

Из радиограммы "Лебедя": "Три дня тому назад на землянку напали эсэсовцы. "Сойка" (Зина) сразу была ранена в грудь. Она сказала мне: "Если сможешь, скажи маме, что я сделала все, что смогла. Умерла хорошо". И застрелилась..."

Оставшиеся в живых вырвались из окружения, но потеряли друг друга. Аня с рацией трое суток блуждала по лесу, пока не наткнулась на разведчиков из спецгруппы капитана Черных.

Встретились с польскими партизанами, вместе провели несколько операций. В одной из них группа попала в засаду, капитан Черных и остальные разведчики погибли. И опять Ане удалось спастись. Она сумела выйти на территорию Польши в Мышенецкую пущу, севернее Варшавы. Там у нее еще была возможность остаться в живых, затерявшись в толпах беженцев и угнанных. Но она решила продолжать бороться.

Аня разыскала польский партизанский отряд, вступила в него и приняла участие в боях. В одном из них была ранена. Ей перебило левую руку. Аня пыталась шутить: "Радистке нужна одна правая".

Раненую девушку спрятали в лесу у смолокура Павла Ясиновского, но и туда добралась облава. Утро 11 ноября 1944 года стало последним для нее. Ее окружили во время облавы, она отстреливалась, будучи несколько раз раненной, и когда ее хотели взять в плен, взорвала себя и рацию гранатой.

Поляки похоронили ее в братской могиле местечка Градзанувле.

16 февраля 1965 года по первой программе телевидения начался показ первого отечественного телесериала "Вызываем огонь на себя". После показа этого фильма ветераны Великой Отечественной войны, общественные организации обратились к руководству СССР с предложением присвоить Анне Морозовой звание Героя Советского Союза.

Орден Ленина
Орден Красной Звезды
Медаль
Орден "Крест Грюнвальда" II степени (Польша).

В парке Победы города Мосальск установлен бюст Героини.
Ее именем названы улицы в городах Брянск, Мосальск, Жуковка, поселке городского типа Дубровка Брянской области.
В московской школе N 710 создан музей.

Литература

О. А. Горчаков, Я. Пшимановский. Вызываем огонь на себя
О. А. Горчаков. Лебединая песня

Фильмография

Вызываем огонь на себя (телесериал) (1965)

Анна Афанасьевна Морозова родилась 23 мая 1921 г. в д. Поляны Мосальского района Калужской области в семье крестьянина. Жила в Брянске, затем в п. Сеща Дубровского района. После окончания курсов работала бухгалтером.

С мая 1942 г. по сентябрь 1943 г. А.А. Морозова руководила подпольной интернациональной советско-польско-чехословацкой организацией в п. Сеща. Доставляла ценные сведения о противнике, организовывала диверсии по взрыву самолетов. На основании ее данных 17 июня 1942 г. партизаны разгромили гарнизон в д. Сергеевка, уничтожив 200 человек летного состава, 38 автомашин.

После освобождения области А. Морозова вступила в ряды Советской Армии, окончила школу радисток. Была заброшена на территорию Польши, находилась в советско-польском отряде. 31 декабря 1944 г. в бою под г. Плоцк была ранена и чтобы не попасть в плен подорвала себя гранатой.

Похоронена в населенном пункте Радзаново, 12 км восточнее Плоцка (Польша).

Подвигу А. Морозовой посвящен многосерийный телевизионный фильм "Вызываем огонь на себя".

Установлены памятники в г. Мосальске и п. Сеща. Ее именем названы улицы в Брянске, Сеще, Жуковке, Дубровке, Мосальске.

Литература

• Горчаков О. Лебеди не изменяют/О. Горчаков//На земле Пересвета. - М.: Современник, 1984. - С. 169-198, 454.
• Горчаков О. Лебеди не изменяют/О. Горчаков//Встретимся после задания. - М.: ДОСААФ, 1973. - С. 242-283.
• Горчаков О. Огонь на себя/О. Горчаков//Люди легенд. - М.: Политиздат, 1966. - Вып. 2. - С. 357-380.
• Горчаков О. Огонь на себя/О. Горчаков//Героини. - М.: Политиздат, 1969. - С. 10-50.
• Морозова А.А. //Герои Советского Союза: краткий биографический словарь. - М.: Воениздат, 1988. - Т. 2. - С. 116.
• Русанов Р. На славной брянской земле/Р. Русанов, Я. Соколов. - Тула: Приок. кн. изд-во, 1975. - С. 7, 48-51.
• Русанов Р. Дорогие сердцу имена/Р. Русанов, Я. Соколов. - Тула: Приок. кн. изд-во, 1983. - С. 151-156.
• Ашмарин А. Рассказывают экспонаты//Брянский рабочий. - 1980. - 17 сент.
• Даниленко В. Придет и к вам свобода//Брянский комсомолец. - 1984. - 14 дек.
• Даниленко В. Чтобы другие жили//Брянский рабочий. - 1986. - 18 сент.
• Даниленко В. В полях за Вислой сонной//Брянский рабочий. - 1988. - 22 июня.
• Дьяченко В. Надежный щит//Брянский рабочий. - 1986. - 20 дек.
• Ефременкова Е. Она входила в группу "Джек"//Брянские известия. - 1996. - 27 нояб.
• Карпов Д. На позывной "Джека" откликалась "Лебедь"//Брянское время. - 2001. - 4-9 мая (№39). - С. 6.
• Новиков В. Не изгладится из памяти народной//Брянский рабочий. - 1981. - 6 сент.
• Овчинникова Л. Закатилась звезда по имени Лебедь///Трибуна. - 2001. - 13 июля. - С. 12.
• Сысоев С. И шагнули в бессмертие//Блокнот агитатора (Брян.). - 1985. - №5. - С. 20.

А́нна Афана́сьевна Моро́зова (23 мая 1921, дер. Поляны Мосальского уезда Калужской губернии - 31 декабря 1944, Нова Весь) - Герой Советского Союза , разведчица, руководитель подпольной организации.

Биография

Географические координаты места гибели: С 52,92492° /широта/, В 20,02269° /долгота/.

Похоронена в населённом пункте Градзаново Костелное (Gradzanowo Kościelne, 34 км от Млавы).

Память

В 1959 году бывший советский разведчик Овидий Горчаков опубликовал статью в «Комсомольской правде» , а в 1960 году вышла написанная им в соавторстве с польским писателем Янушем Пшимановским повесть «Вызываем огонь на себя », посвящённая подвигу Анны Морозовой и её группы .

В 1973 году по документальной книге бойца разведгруппы «Джек» Н. Ф. Ридевского снят одноимённый фильм «Парашюты на деревьях », рассказывающий о действиях членов группы, в том числе и Анны Морозовой, в Восточной Пруссии .

• В парке Победы города Мосальск Калужской области установлен бюст героини.
• Её именем названы улицы в городах Брянск и Жуковка , посёлке городского типа Ду́бровка Брянской области, городе Мосальск Калужской области.
• В московской школе № 710 создан музей.

Награды

• Звание Героя Советского Союза присвоено 8 мая 1965 года посмертно .
• Орден «Крест Грюнвальда» II степени (Польша).

Напишите отзыв о статье "Морозова, Анна Афанасьевна"

Литература

• Морозова Анна Афанасьевна // Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов . - М .: Воениздат , 1988. - Т. 2 /Любов - Ящук/. - С. 116. - 863 с. - 100 000 экз. - ISBN 5-203-00536-2 .
• Горчаков О. // Героини: очерки о женщинах - Героях Советского Союза / ред.-сост. Л. Ф. Торопов; предисл. Е. Кононенко . - Вып. 1. - М .: Политиздат , 1969. - 447 с.
• Горчаков О. . - М .: Детская литература, 1968.
• Горчаков О. . - М .: Детская литература, 1968.
• .
• Ридевский Н. Ф. . - Минск: Беларусь, 1969. - 240 с. - 100 000 экз.

Фильмография

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Морозова, Анна Афанасьевна

Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.